Я хочу жить дома - Александр Конторович

– С дороги уйди.

– Но…

– Парень, я ваши правила знаю. Ты ничего не можешь мне предъявить. И заставить – тоже не можешь. Уйди с дороги…

Охранник облизывает губы. За его спиной молча возвышается Тарас. Хлопец не сделал ни одного движения, не шевельнул и пальцем – но он за его спиной.

А у охранника – приказ, теперь я в этом уверен совершенно точно. Выпустить меня он не может.

И не потому, что это чья-то блажь, нет.

Я уйду к менялам – те дают меньше, но и геморроя такого с ними не бывает. Жулики – да, но не столь опасные.

А вот про обменный курс я им скажу, в этом никаких сомнений нет. Да, они наварят на этом немного денег – до тех пор, пока беспредельщики не дадут свои разъяснения. Как они это сделают – не суть. Что-нибудь придумают.

Но!

Я потеряю деньги – не так уж и много.

А беспредельщики потеряют репутацию выгодных банкиров.

«Если так поперли одного, причём не самого хиляка, как завтра поступят с другими?»

Был бы я один… но я не один.

«Репутация создается долго, а теряется в один день».

Не помню, кто из великих это сказал, но мужик явно был в курсе дел.

Охранник все же решается – видать, страх перед своим начальством сильнее, чем перед каким-то непонятным мужиком. И сильнее, чем страх перед Владом – тот не настолько силен, чтобы бодаться с беспредельщиками.

Рука парня скользит за спину – там у него оружие. Не автомат – тот стоит у стены и его ещё достать как-то нужно.

Блямс!

Пистолет глухо стукается о стену. А о противоположную – его хозяин.

Поднимаю оружие с пола и показываю его объективу камеры – мне чужого не нужно! Разбираю пистолет и раскидываю части по комнате. Аналогичная операция проделывается и с автоматом, причем затвор я выбрасываю на улицу. Демонстрирую на камеру пустые руки.

Прощевайте, господа хорошие.

Выйдя на улицу, забираю у Тараса автомат. Его собственное оружие уже в руках, и он готов к стрельбе.

– Успокойся. Мы просто не договорились, а этот баран решил проявить неуместную инициативу. Зеленый ещё, дурачок…

– Куда мы теперь? – озирается тороповский хлопец.

– К менялам. Где тут ближайший квартирует?

– Да… тут рядом есть один…

– Потопали!

Закидываю автомат за плечо и неторопливо следую за своим провожатым. А тепло… солнце пригревает, и как-то даже на душе полегчало. Вот так вот смотришь по сторонам, как будто и не было всех этих суматошных лет, непонятной беготни с перестрелками, войны непонятно кого и непонятно за какие идеалы. Да и были ли они, эти идеалы? Или попросту за кресла и бабки боролись все окружающие? По большому счету, именно так и выходит: за власть и деньги. Ну, да и хрен теперь с ними со всеми, и свои заботы у меня есть, не до чужих переживаний.

Опа…

Вот насчёт забот – это я точно угадал…

Вывернувшись из-за домов, притормозил приземистый джип, перекрывая нам дорогу. Скрипнули тормоза сзади, и там тоже кто-то обосновался. Тарас кубарем ушел под стену ближайшего дома, на ходу сдергивая с плеча оружие. А ничего так… приходилось, видать, парню в переделках бывать. Да и то сказать, вырос-то он здесь, вся его молодость на фоне таких вот перестрелок да стычек прошла, нагляделся в своё время. Вот память-то и подсказывает наилучшую линию поведения.

Оно, может быть, и правильно было бы, да только не сейчас.

Хотели бы нас завалить, так попросту издали ударили бы в несколько стволов – и хорош. А вот такие покатушки – это уже понты, так больше на публику работают. Крутость свою невероятную демонстрируют и возможности.

– Встань!

– Чего?

– На ноги встань, тебе говорю!

Провожатый, растерянно оглядываясь по сторонам, встаёт. Никто не стреляет, на улице тихо, только ворчат на холостых оборотах движки у обеих машин. И что тут у нас?

Ну, «Хаммер» – это понятно. Машина для демонстрации крутости, на таких обычно местные атаманы катаются, это в Диком поле нечто вроде представительского автомобиля.

Стоит эта машинка спереди, узкую улочку почти совсем перегораживая. А на крыше у него, между прочим, пулеметик имеется. И торчит около него неулыбчивый такой паренёк. Правда, на нас ствол не наведён, смотрит куда-то в сторону.

А второй агрегат?

Российский «Тигр» – это уже более редкая машина. С комфортом там не шибко – это не «Хаммер». Но машина крепкая и надежная. Для понимающего человека, так сказать. Пулемет там, разумеется, тоже есть, только около него никого не видно.

И где же у нас основной дядя сидит?

По логике – там, где у пулемета стрелок торчит – прикрывает важную персону. И верно – прикрывает. Броня у обеих машин есть, так что и с этой стороны все вроде бы в норме. Только вот «Хаммер» у нас в варианте «передвижной кошелек» – позади у него закреплен металлический ящик – инкассаторский сейф. В цивилизованном мире это машина для транспортировки денег и ценностей. Мало кто знает, что в местных условиях там ничего особенного не перевозят, а попросту используют этот ящик как дополнительную бронезащиту при обстреле сзади. Оттого и ходят такие машины замыкающими. А народ несведущий наивно полагает, что там-то все ценное и есть! И сколько уже дураков за такие неправильные мысли поплатились собственной башкой – я и сосчитать не берусь.

Поворачиваюсь назад и топаю к «Тигру». Когда до машины остается пара метров, приоткрывается задняя дверь – заходи!

Сделав знак Тарасу, чтобы он оставался на месте, ныряю в прохладное нутро машины: тут кондиционер работает, оттого и капают в дорожную пыль капельки конденсата. Стало быть, наготове машина стояла, работал движок. Вышел человек – все к поездке готово. Не станут включать кондер для рядовых охранников, рылом не вышли ребятки.

В салоне сидят трое.

Один за рулем – водитель, с ним все понятно. Второй рядом с ним, в полуобороте смотрит на меня.

И третий – напротив, на заднем сиденье.

– Ну? – вопросительно смотрит на меня тот, что на заднем сиденье расположился. – И кто же это у нас тут такой борзый да резкий?

– Мироном меня зовут. Крюком кличут некоторые – отзываюсь.

– Где ж это ты, мил друг, таким манерам выучился? Ногами-руками машешь… охранников забижаешь…

– Что-то не припомню я, когда это ваши сотрудники так себя по-хамски вели…

– Есть что вспомнить?

– И рассказать.

– Ну?

– Я обычно дело с Колуном вёл…

Собеседник мой переводит взгляд на того из присутствующих, что рядом с водителем сидит. Тот пожимает плечами – это имя ему ничего не говорит.

– Допустим. И что с того?

– Он ко мне по-дружески относился…

Так.

Изменился в лице мой визави. Непростые слова я произнес.

Ни с кем не дружат беспредельщики. В своём кругу у них всё общение проходит, ни с кем прочим они хлеб-соль не делят и в свои застолья не приглашают. Бизнес – и ничего кроме.

Нефигово весьма таких друзей иметь – выгодно это. Да и в затылке многие почешут, прежде чем тебе предъяву выкатить. Не со всеми, знаете ли, даже и в Диком поле, бодаться можно – дольше проживёшь. Может быть…

– Так даже? – интересуется собеседник. – Ну, а от нас ты чего хочешь?

– Пока – денег поменять.

– А потом?

– Ну… если ещё будет это «потом»… там и посмотрим. Был бы здесь Колун…

– Нет такого. Я тут работаю.

– А звать тебя как, мил человек?

– Борисом зови – не ошибешься.

– Так ведь не один же ты тут – Борис?

– Такой – один.

Наклоняю голову на бок и прищуриваюсь, оглядывая собеседника.

– Мне так и искать тебя, ежели что? У Колуна, между прочим, имя тоже имелось.

– И как звали его?

– Дмитрий он.

– Ладно, спросишь Глазастого.

А вот это уже ближе к истине: те из беспредельщиков, что у руля в каком-то месте стоят, свои прозвища имеют. Так их и искать надобно. Борисов, да Петров с Дмитрами – как собак нерезаных. Поди, догадайся, кто конкретно тебе надобен?

Стало быть, нормальный разговор пошел.

– Спрошу. А как относительно бабок на обмен?

– Сколько?

– Пока – две тысячи.

– По двадцать девять.

– Для начала сойдёт.

Кладу на сиденье деньги, которые вытаскиваю из кармана.

Мимолетный взгляд, шуршание купюр – и рядом появляется толстая пачка карбованцев. Поднимаю её и, не пересчитывая, убираю.

Тут тоже нюанс есть.

Никто, в принципе, не мешает мне пересчитать деньги – наоборот, это будет воспринято правильно. На первый взгляд.

Но – есть ещё кое-что…

Кассиры беспредельщиков не мухлюют – кара за это одна и мягкостью она не отличается. Об этом никто не распространяется, но те, кто имеет дело с ними давно, в курсе данного обстоятельства.